Она увезла уличного пса — но зачем? Развязка удивит!

— Ты видела, на чем она сегодня приехала? Говорят, папочка на день рождения подарил.

— А сумка? Сто пудов тыщ за двести!

— Да ладно сумка. Ты на маникюр её глянь — там одни стразы как моя месячная стипендия стоят!

Марина поморщилась, слушая перешептывания однокурсниц. Вика Соловьева, единственная дочь известного застройщика, как обычно, сидела в гордом одиночестве на последней парте, рассеянно листая что-то в телефоне с золотым корпусом.

Длинные белокурые волосы идеальными локонами спадали на плечи, а безупречный макияж делал её похожей на дорогую фарфоровую куклу.

«Интересно, что у таких в голове?» — подумала Марина, украдкой разглядывая однокурсницу. За два года учебы Вика не сказала никому и пары десятков слов. Приезжала на пары на роскошных машинах (каждый месяц, казалось, на новой), безупречно сдавала экзамены и исчезала, не участвуя в общей студенческой жизни.

— Небось, только о тряпках и думает, — фыркнула Катька, подруга Марины, проследив её взгляд. — Типичная мажорка. Вчера слышала, как она по телефону с кем-то разговаривала — там каждое второе слово «Милан» да «Париж».

Марина кивнула, хотя что-то внутри противилось этому простому объяснению. Иногда она ловила в глазах Вики какое-то странное выражение — словно та смотрела сквозь них всех, думая о чем-то своем, далеком и совсем не гламурном.

— А помнишь, как она в прошлом семестре защиту диплома по экологии делала? — вдруг вспомнила Марина. — Про влияние человека на популяции диких животных. Откуда такая тема у «типичной мажорки»?

— Да ладно тебе, — отмахнулась Катька. — Небось, папины референты писали. А она только губки накрасила да прочитала.

Но Марина помнила тот день. Помнила, как загорелись глаза Вики, когда она рассказывала о проблемах бездомных животных. Как дрогнул голос, когда показывала статистику по жестокому обращению. В тот момент она казалась совсем другой — живой, настоящей.

Но потом снова надела маску холодной отстраненности.

Их случайная встреча произошла промозглым ноябрьским вечером. Марина выскочила из торгового центра, прижимая к груди пакет с продуктами, и застыла как вкопанная.

У входа, присев на корточки, Вика Соловьева кормила огромную бродячую собаку. Её идеальные пальчики с голографическим маникюром осторожно отламывали куски колбасы. Собака — грязная, с всклокоченной шерстью и явно больной лапой — жадно глотала угощение.

— Тише-тише, не спеши так, — голос Вики, обычно холодный и отстраненный, звучал непривычно мягко. — Давно не ел, бедолага? Знаю-знаю.

Ветер трепал её дорогое пальто, но она, казалось, не замечала ни холода, ни грязи под коленями.

А ведь это было всегда, вдруг поняла Марина. Те странные пропуски занятий, внезапные отлучки с пар, таинственные звонки. Она вспомнила, как однажды увидела в сумке Вики пакет с собачьим кормом. Тогда не придала этому значения — мало ли, может у неё дома породистый пес живет.

Вика, скормив всю колбасу, вдруг взяла морду собаки в свои ухоженные ладони и заговорила, глядя прямо в карие собачьи глаза:

— Знаешь, я тебя понимаю. Правда-правда. Будто никто не видит настоящую тебя, да?

Собака тихонько заскулила.

— Помню, как в детстве умоляла родителей взять собаку, — продолжала Вика, словно разговаривая сама с собой. — А папа всё твердил: «Зачем тебе дворняга? Хочешь — купим породистого щенка из питомника. С родословной, с дипломами.» А я просто хотела друга. Настоящего. Который будет любить не за дорогие подарки и статус.

Марина почувствовала, как к горлу подступает комок. Она вдруг увидела совсем другую Вику — не гламурную принцессу с обложки, а одинокую девушку, спрятавшую свою настоящую сущность за идеальным фасадом.

— Ну все, хватит грустить! — Вика решительно встала, отряхивая пальто. — Поехали.

К изумлению Марины, собака, прихрамывая, поковыляла за девушкой. А та, не колеблясь, открыла заднюю дверь своего безупречно чистого автомобиля.

— Давай, малыш, запрыгивай. К ветеринару тебя отвезем, а потом что-нибудь придумаем.

— Эй, ты что делаешь?! — вырвалось у Марины.

Вика обернулась, и на мгновение их глаза встретились. В них не было ни смущения, ни вызова — только какая-то глубокая, затаенная грусть и решимость.

— То, что считаю правильным, — просто ответила она, помогая собаке забраться в машину. — Знаешь, иногда нужно просто быть собой. Даже если все вокруг ждут от тебя другого.

С этими словами она села за руль и уехала, оставив Марину в полном недоумении.

[Продолжение следует…]