Цыганка раскрыла неожиданную правду щедрому вдовцу-миллионеру
**Холодный февраль**
Пётр вышел из ресторана, не застёгивая пальто. Морозный воздух обжёг лёгкие, но он почти не чувствовал холода. Единственное желание — скорее оказаться в машине, где тихо, тепло и пусто. Где не будет этих взглядов: любопытных, сочувствующих, оценивающих.
Он сел за руль новенькой иномарки, которую всего пару месяцев назад выбирал с Олесей. Она тогда смеялась: *«Кто-то в детстве не наигрался в машинки!»* А он представлял, как весной они поедут в Москву — гулять по Красной площади, ужинать в ресторане на Останкинской башне…
Теперь этих планов не будет. Никогда.
Сегодня он хоронил жену.
### **Последние месяцы**
Всё началось с усталости. Олеся, всегда энергичная, вдруг стала приходить с работы измотанной. Сначала списывали на переутомление, потом — на вирус. Но анализы показали нечто страшное: редкую форму рака крови. Врачи разводили руками, лечение почти не помогало.
Инга, лучшая подруга Олеси, стала их спасителем. Она ухаживала за больной, готовила, развлекала, даже бросила работу. Пётр был благодарен — сам он не мог быть рядом постоянно: нужно было зарабатывать на дорогие лекарства.
Но чем хуже становилось Олесе, тем… страннее вела себя Инга. То слишком настойчиво уговаривала не ехать в московскую клинику (*«Зачем мучить её переездами?»*), то вдруг замирала, глядя на подругу с каким-то странным выражением.
Олеся умерла в своём сне. Утром Пётр нашёл её холодной.
### **Правда**
После похорон он встретил цыганку на вокзале. Та, не зная его, вдруг сказала: *«Твою жену отравили. Это сделала рыжая»*.
Бред? Но дома Пётр проверил записи скрытой камеры на кухне. Кадры были однозначны: Инга добавляла что-то в еду Олеси. Маленькая бутылочка с красной крышкой, спрятанная под раковиной…
Расследование подтвердило: яд. Инга заказала его у химиков-нелегалов.
На суде она даже не отрицала.
— *Она всегда была лучше меня. С детства!* — кричала Инга. — *Я не могла этого вынести!*
Зависть. Обычная, чудовищная зависть.
### **Эпилог**
Прошло три года. Пётр переехал, начал новую жизнь. Но иногда, глядя на фотографию Олеси, он думал:
*«Если бы я тогда… раньше заметил…»*
Но «если бы» не воскрешают.
Холодный февральский вечер
Пётр резко распахнул дверь ресторана, выходя на улицу. Ледяной ветер тут же ворвался в распахнутое пальто, но он даже не вздрогнул. Физическая боль казалась сейчас чем-то далёким и незначительным по сравнению с тем, что творилось у него внутри.
*”Скорее бы в машину…”*
Новенькая иномарка, которую они выбирали вместе с Олесей всего полгода назад, стояла в двух десятках метров. Эти несколько шагов по снегу дались Петру с невероятным трудом. Казалось, каждый прохожий смотрит на него с тем же выражением — смесью жалости и любопытства.
*”Какое им дело? Они уже через час забудут. А у меня…”*
Дверь автомобиля захлопнулась, отсекая внешний мир. Тишина. Только тяжёлое дыхание и навязчивый стук собственного сердца. Пётр машинально провёл рукой по рулю, вспоминая, как Олеся смеялась, когда он впервые сел за руль этой машины:
— Ну кто так радуется покупке в сорок лет? Ты прямо как мальчишка!
Он тогда парировал, что просто ценит хорошие вещи. Но правда была в другом — ему нравилось видеть её улыбку.
Теперь на пассажирском сиденье лежала лишь сложенная пополам траурная лента.
### **Невидимая болезнь**
Первые симптомы появились год назад. Олеся, всегда энергичная и подтянутая, стала приходить с работы совершенно обессиленной.
— Возраст, — шутила она, когда Пётр выражал беспокойство.
Но шутки закончились, когда она начала терять вес. Сначала пять килограммов, потом десять…
Диагноз прозвучал как приговор: редкая форма лейкемии. Врачи говорили что-то о низких шансах, экспериментальном лечении. Пётр не верил. Он находил специалистов, платил бешеные деньги за консультации, возил жену в лучшие клиники.
Инга, её подруга с детства, стала их ангелом-хранителем. Она взяла на себя все бытовые заботы:
— Я работаю удалённо, мне не сложно!
Пётр испытывал к ней смешанные чувства. С одной стороны — благодарность. С другой… Что-то в её излишней настойчивости настораживало.
— Не надо везти Олесю в Москву, — говорила Инга в день, когда стало совсем плохо. — Ей нужен покой.
Олеся умерла той же ночью.
### **Откровение цыганки**
На поминках Пётр не выдержал и ушёл раньше всех. Брёл без цели, пока не оказался у вокзала. Там к нему подошла юная цыганка.
— Помоги, барин, ребёнка кормить нечем…
Он автоматически сунул ей деньги. Девушка вдруг схватила его за руку:
— Ты потерял любимую. Её забрали не болезни…
Как она могла знать?
Дома Пётр просмотрел записи со скрытой камеры. Кадр за кадром: Инга что-то подмешивает в еду. Маленькая бутылочка, спрятанная под раковиной…
### **Признание**
На допросе Инга сначала рыдала, потом кричала. Но когда следователь положил перед ней результаты экспертизы — замолчала.
— Она всегда была лучше меня, — прошептала она. — С первого класса…
Оказалось, зависть копилась годами. Красивая Олеся, умная Олеся, успешная Олеся…
— Я столько лет жила в её тени!
Суд дал ей десять лет. Через три года Инга умерла в колонии от туберкулёза.
### **Жизнь после**
Прошло пять лет. Пётр продал квартиру, где всё напоминало о потере. Купил дом у озера. Иногда к нему приезжает Татьяна — женщина, которая не пытается заменить Олесю, но дарит новое тепло.
По воскресеньям он навещает Елену Ивановну. Они пьют чай с мёдом и вспоминают Олесю — не больную, а ту, что смеялась на их свадьбе.
А в ящике стола лежит та самая бутылочка с красной крышкой. Напоминание о том, как слепая зависть может убить.
Озеро в предрассветный час
Пётр вышел на крыльцо, вдыхая чистый воздух, пахнущий сосной и утренней свежестью. Первые лучи солнца золотили гладь озера, превращая воду в жидкое серебро. Где-то вдали кричала чайка, и этот звук почему-то напомнил ему смех Олеси – звонкий, беззаботный, наполненный радостью жизни.
В кармане зазвонил телефон. Татьяна. Он улыбнулся, глядя на имя на экране. Да, жизнь продолжалась. Несмотря на боль, несмотря на потерю. Как это озеро – оно замерзало зимой, но всегда возвращалось к жизни с первыми лучами весеннего солнца.
Пётр поднял лицо к небу, где таяли последние ночные облака. Где-то там, в этой бескрайней синеве, была она. Его Олеся. Та, что навсегда останется двадцатидевятилетней, красивой и полной надежд.
“Спи спокойно, любимая”, – прошептал он.
Капли росы блестели на траве, как невыплаканные слёзы. Но в сердце Петра наконец воцарился покой. Он понял простую истину: смерть забирает тела, но не может отнять любовь. Пока он помнит – она жива. Пока он дышит – их история не закончена.
И когда через час к калитке подъедет Татьяна с корзинкой свежей выпечки, он откроет дверь навстречу новому дню. Потому что жизнь, как это озеро у дома, всегда находит способ продолжиться. Даже после самых лютых зим. Даже после самых страшных потерь.
Ветер донёс до него аромат цветущих яблонь. Где-то запела птица. И в этом утре, наполненном простыми радостями, не было места отчаянию – только светлая грусть и тихая благодарность за те прекрасные годы, что подарила ему судьба.